Алмазная кровь
Есть у меня альбом африканских монет. Колониальные с дырочками посредине, разномастная фауна от меланхоличных верблюдов на аверсе до царственных львов на реверсе, арабская вязь и сверкающие новодельные гербы. Где-то в уголке прикорнула небольшая стальная монетка Сьерра-Леоне конца второго тысячелетия, экзотические плоды на одной стороне, средневековый вождь на другой. Ничего особенного, монета как монета. Но фантазия услужливо начинает подбрасывать образы, навеянные недавним просмотром «Кровавого алмаза».
Может, эту монету небрежно швырнул в баре персонаж Леонардо диКаприо, шакал удачи, делающий бизнес на контрабанде оружия и алмазов, каждую минуту готовый встретить очередью из калаша очередную опасность. А вдруг этот небольшой кругляш выручил за продажу очередного улова Соломон Вэнди (Джимон Хонсу), рослый негр, мечтающий о карьере врача для своего сына Диа. Или сам подросток, одурманенный наркотиками и кровью, проигрывает эти 100 леоне в картёжном угаре. Кто знает.
История, рассказанная маститым Эдвардом Цвиком, на два часа погружает зрителя в знойный воздух саванн и мутных речек. Вот уже несколько десятков лет делят независимость страны бандиты, называющие себя повстанцами, политики, меняющие алмазы на автоматы и стоящие как бы в стороне белые джентльмены, искренне радеющие за благополучие каждого голодающего туземца. Как и в других успешных лентах Цвика, сюжет не сводится к банальным: пальба — поцелуи — хеппи-энд, хотя всё это также имеется в наличие. Нет, создается полная иллюзия чтения хорошего авантюрного романа с литературно-философскими вставками.
Наличие имени диКаприо в титрах любой картины гарантирует качество. Это неоднократно доказанная теорема. Он, как немногие голливудские звёзды, может позволить себе выбор роли на любой вкус и любой объём. А уж выбранного персонажа подаёт так, что веришь и по Станиславскому, и по Арто, и по Брехту. Пускай упрямые киноакадемики раздают оскарные болванчики кому угодно, только не Лео, твердя про себя мантру про «Титаник», продюсеры, прокатчики и зрители давно сошлись в единой точке зрения по этому вопросу.
Само название картины отображает её мораль. Любой предмет, имеющий ценность в глазах общества, будь то бриллианты, меха или природные ресурсы, замешен на крови обычных людей, недаром ключевой фразой картины стало опасение местного жителя, что если в их стране найдут ещё и нефть — это подкосит население окончательно. Можно поразмыслить и о том, что за 20-граммовый прозрачный углеводород готовы выжигать напалмом деревни и убивать бывших товарищей по всему миру. Хотя те же искусственные алмазы, к примеру, что стоят копейки, вряд ли отличат от природных даже потомственные модницы.
Но, главное здесь не драгоценности. Уже который год африканцы по всему континенту заливают свою свободу кровью гражданских войн. Десятилетнему пацану суют в неокрепшие руки автомат и вперед, а тем, кто способен над чем-то порассуждать, остатки сознания уничтожат психотропными веществами или спиртом. И уже всё равно, кто в прицеле — перепуганная женщина соседнего племени или родной отец. А ведь здесь ни полсловечка не было сказано о тотальном СПИДе и других эпидемиях, неистребимом голоде и дичайшей поголовной нищете, всепожирающей антисанитарии. Накаченная фигура рыбака — это реверанс к красоте кадра, как и концовка по-американски. Реальность непригляднее в десятки раз.
А монетка, лежащая в коллекционном альбоме, скорее всего, в обращении не была, уж больно сверкающий у неё вид. Это тоже обманка для нумизматов, как и художественная сторона картины, где у ребят-оборванцев лоснящиеся сытые физиономии, а деревенские женщины ослепляют белозубыми улыбками. Поэтический кадр не передает смрада разлагающихся отбросов, а зритель не чувствует боли подстреленных солдат. ТЭА — Такая Эта Африка.