год 1977
страна СССР

режиссер Владимир Грамматиков
сценарий Александр Мишарин, Андрей Вейцлер
оператор Лев Рогозин
композитор Алексей Рыбников
художник Михаил Фишгойт, Тамара Дмитриева
монтаж Вера Васильева
жанр комедия, семейный
зрители 26.8 млн
премьера (мир) 1 октября 1978
время 01:15

В главных ролях: Сергей Проханов, Людмила Шагалова, Елизавета Уварова, Марина

                            Матвеенко, Надежда Самсонова

Моя оценка: 6

Молодой человек, лоботряс — допризывник Кеша, не способен надолго задержаться ни на одной работе. Ну никак не хочет он превращаться во взрослого человека! И вот он становится объектом смелого эксперимента: его берут на работу в детский сад. Расстаться с детством ему помогут дети…

Столичный детский сад N 21. Стандартный для образцовых воспитательных учреждений интерьер. Стрёкот малышни то звучит многоголосицей, то замирает в ожидании неведомой напасти. Повидавшие многое окрашенные стены, словно таят в своём чреве опасность, а зацарапанная входная дверь жалостливо шепчет: «Беги!..». Лохматый недоросль Иннокентий Четвергов с тщедушными усиками в напряженном ожидании подходит к спальной комнате и прислушивается. Идиллическая пастораль. Вдруг спёртый воздух прорезает детский вскрик. Потом ещё один. Третий. Четвёртый. Камера резко выныривает из дверного проёма, всматривается в растерянное лицо юноши, впитывает его потерянный взгляд. Следующим кадром — три двухъярусные кровати, на которые пухом осыпаются драные подушки. Будто с небес обрушиваются заводные раскаты мелодики Локи-Рыбникова, пронзительно всхлипывает пианино «Беларусь», из-за спинок кроватей победно появляются фигуры растрёпанных малышей. Синехвостый попугай Валера одаривает сконфуженного воспитателя дьявольской ухмылкой, презрительно щелкает клювом и улетает ябедничать директрисе. Ночь обещает быть бурной.

Почерк уральца Владимира Грамматикова стоит увидеть один лишь раз, чтобы никогда не забыть и безошибочно распознать из десятков других. Его излюбленная стихия — ералаш, его творческая территория — киностудия имени Горького, его путеводная звёзда — советский романтик. Наш менестрель подросткового кино вошёл в кинематографические заросли своей первой работой «Усатый нянь», что немедленно вызвало бурю зрительских оваций и принесло картине высокое место среди лидеров кинопроката в СССР за 1977 год. С той поры аура подросткового романтизма начнёт неизменно следовать за режиссером, выйдя на международный уровень в фильме «Мио, мой Мио». И сейчас она материализовалась должностью креативного продюсера компании Disney в России. Но это будет потом, а пока Владимир Александрович часами беседует с непоседами, отбирая самых непосредственных и сообразительных.

Ограждение детского сада. По одну его сторону стоят застрявшие в детстве семнадцатилетние лоботрясы, гигикающие при виде товарища в белом халате, по другую — Иннокентий Петрович, их ровесник, в одночасье ставший необходимым тридцати галдящим душам. И чтобы понравиться девушке, он уже навряд ли будет делать кульбит на мопеде у её ног. Парень взрослеет. Поверившая в хулигана директриса теплеет взглядом. А Орфей-Рыбников связывает в тугой узел невысказанные мысли и застенчивые эмоции. Каждый ребёнок станет взрослым, но не каждому совершеннолетнему суждено суметь вновь окунуться в калейдоскоп детства.

Детское кино — тот вид киноискусства, который не требует глубины сценария или операторских изысков. Макет жанра выстроился на четырех незыблемых канонах — главный герой мал годами, он удал и отважен, взрослые служат декорациями, финальный симбиоз мир-дружба-жвачка неизбежен. Грамматиков размывает грань между ребенком и взрослым, показывая одних мудрых не по годам (временами), а других — старательно прячущих в себе разудалых скоморохов. «Усатый нянь» не делит персонажей на главных и второстепенных — и нянечка Арина Родионовна, и великовозрастный бугай Пончик, и старательно читающий «Крошку сына» мальчишка — это равноценных штрихи картины, передающей привет из далёкого детства.

Крытый кузов армейского грузовика. Коротко стриженый рядовой Иннокентий Четвергов с мечтательной улыбкой прокручивает в голове текст последнего письма, написанного пляшущими детскими буквами. В глазах лёгкое беспокойство — следит ли новый воспитатель, чтобы Серёжа не накушался апельсиновой пасты, а Максим не убегал по ночам встречать с работы маму. И, вообще, вспомнят ли про его дети, когда он вернётся со службы, ведь им будет уже по целых семь лет. Зритель, за час с небольшим сроднившийся с гомонящей оравой бармалейчиков, зачаровано провожает в дорожную пыль колонну, а Данте-Рыбников пришёптывает «Смотри — когда и ты был маленьким мальчиком. Он в тебе и остался — лишь руку протяни».

С окончательной победой демократии, либерализации и нанотехнологий отечественное детское кино кануло в небытие. Паутина полукриминальных разборок, где девицы с самбукой, а тинейджеры с ягой на фоне припаркованных лексусов восторженно тычут пальцами в забугорные планшеты, сплелась в липкий и противный ком. Миф о нашем счастливом детстве стал любимой темой демотиваторов. Блюдо, которое суждено вечно подавать холодным. Товарищи, перекрашенные в господ и сэров, награждают себя на придуманных мероприятиях премиями и грантами. А мастерам из прошлого выделяют, в лучшем случае, какую-нибудь передачу на второстепенном канале, «Акуну матату» там, «Улицу Сезам» и ещё чего-нибудь по лицензии. И мир взрослого детства уходит всё дальше, грустно маша все меньшему количеству зрителей, заглянувших на огонёк доброго семейного советского кино.